Я верю/ Часть 2

[Kain_Shi]

Название: Я верю
Фендом: Loveless
Автор: Тойре
Бета: Francheska Way
Рейтинг: NC-17
Жанр: ангст, романс
Пейринг: Сеймей/Нисей
Статус: закончен
Предупреждение: Махровый ООС обоих персонажей, но я верю, что любовь меняет людей.
От автора: Эти двое так долго не отпускали меня: просто чудо-трава, да и только. Началось всё с того, что мне хотелось помучить Сеймея, а закончилось тем, что Beloved заставили меня думать о вере и любви. Наверное, недаром у них именно такое имя )).
Отказ от прав: не мое, а так хотелось бы.




Когда Рицка открыл дверь и увидел на пороге брата, первой мыслью было не впускать его в дом. Но что-то в облике Сеймея остановило его. То ли мрачный и в то же время потерянный взгляд, то ли ощущение несчастья, явившееся вместе с братом. И только когда Сеймей уже прошел в комнату, повинуясь приглашающему кивку, Рицка понял, что еще изменило облик брата – исчезли уши и хвост… Ничего себе…
- Зачем ты пришел сюда? – вопрос вышел нескрываемо резким.
- Я заходил за тобой домой.
- Зачем?
- Мне нужно поговорить с вами. Разбуди Соби, - Сеймей посмотрел в сторону кровати, на которой лежал с закрытыми глазами Боец.
- Нет, он нездоров. Говори, что тебе нужно, и уходи.
Брат устало отвернулся к окну.
- Я не могу найти Нисея.
Рицка так и замер от удивления. В повисшей тишине был слышен шум проезжающих на улице машин и тиканье часов.
- И ты думаешь, что я помогу тебе? – негромко прозвучал с другого конца комнаты ровный голос Соби.
- Да. – Сеймей резко повернул к нему голову. – Кто, если не ты.
Пауза тянулась бесконечно.
- Это верно.
Рицка подошел и опустился на постель рядом с Соби.
- Я ничего не понимаю. Откуда Соби знать, куда пропал Нисей? Ведь мы даже не знаем, почему это случилось…
Сеймей взглянул в холодные голубые глаза Бойца и снова медленно отвернулся.
- Я знаю, почему Нисей ушел, Рицка. – Соби произнес эту фразу мягко и осторожно.
- Почему?
- Сеймей… повел себя грубо.
- И что? Не впервые.
- Неважно, Рицка. Я… очень жалею об этом. И хочу вернуть его. – голос Сеймея был тихим и напряженным.
- Как это не важно? Сначала ты издеваешься над Бойцом, а когда он уходит, пытаешься начать с начала?
- Да. Именно. Пытаюсь начать с начала.
Рицка помотал головой – что-то было не так. Что-то не складывалось в рамках привычного образа Сеймея. Это «начать с начала» явно было сказано не об издевательствах. Рицка с надеждой посмотрел на Соби, но тот молчал, отстраненно глядя в потолок.
- Объясни, Сеймей. Что происходит?
Брат развернулся, и, как будто переступив какую-то черту, произнес твердо и четко:
- Я виноват перед ним.
Эта фраза была настолько неожиданной, что и Рицка, и Соби изумленно уставились на Сеймея. Но он не смутился.
- И я прошу вас о помощи. Я сказал достаточно?
Мальчик задумчиво кивнул.
- Угу. А Соби лежит второй день потому, что тебе плохо?
Сеймей чуть смущенно пожал плечом:
- Да. Я об этом не подумал.
- Ты! Ты никогда не думаешь о других! Только о себе и о том, что тебе выгодно! А когда из-за тебя другие…
- Рицка, перестань кричать, - неожиданно вышел из себя Сеймей. – Ты же сам заварил эту кашу, устроив наш поединок. Хотел, чтобы мне было, чем заняться? Вот я и занимаюсь!
- Я вижу! Ты всех стараешься сломать…
- Только я? А ты?? Ты лучше скажи, что ты тогда, перед боем, шепнул Соби, велев бить по моему Бойцу!
- Пожалуйста! Я сказал: «Только не насмерть»! Но ты кого хочешь добьешь…
Сеймей неожиданно задохнулся, как от удара, и сел, опершись руками на пол. Рицка тут же подскочил к нему.
- Ты что?!
- Ничего, - очень тихо ответил брат. – Просто голова закружилась.
Мальчик присел перед ним на корточки.
- Видел бы себя со стороны… Ты когда ел последний раз?
- Не помню.
- Если я возьмусь помочь, - раздался спокойный голос Соби, и Сеймей резко вскинул голову, - ты взамен оборвешь нашу Связь.
Голубые глаза испытующе смотрели на Сеймея, но у того теперь действительно закружилась голова. От облегчения.
- Да.
- Хорошо. Рицка, покорми его, пожалуйста. А то и мне, и Нисею, наверное, только хуже, когда он изводится, - Соби почему-то мягко улыбался.

Было бы неправдой сказать, что Сеймея распирало чувство благодарности, он был слишком сосредоточен на своей цели. Просто ощущение правильности происходящего принесло ему удовлетворение. Конечно, от обрыва пусть слабой, но еще существовавшей Связи, Соби стало худо, но они с Рицкой справятся – Сеймей в этом не сомневался. И хорошо. Зато у него будет Нисей.
Пока Рицка возился на кухне, Соби коротко задал несколько вопросов, а Сеймей ответил. Боец никак не выразил своего отношения к его откровениям, и после недолгого молчания сказал:
- Я думаю, что нужно проверить больницы. Там и помогут, и можно отлежаться, и ты сам не додумаешься искать. А на вопросы просто отвечать – избили, теперь ничего не помню. Я бы сделал так.
- А делал? – не удержавшись, спросил Сеймей.
- Ты не искал меня. – Соби безо всякого выражения посмотрел в глаза своей бывшей Жертве, и Сеймей, так и не получив ответа на свой вопрос, почувствовал, что обрыв этой Связи обоим принесет облегчение.
Лишь бы Соби не ошибся.
Разобраться, в какой больнице искать Нисея, было не трудно. Она должна быть многопрофильной, бесплатной, и сравнительно близко от дома. Такая была одна, и Сеймей, никого ни о чем не спрашивая, отвел глаза персоналу и отправился искать, переходя от палаты к палате.
К тому времени, как все разбрелись на ужин, Сеймей как раз добрался до нужной. Нисей лежал на боку, отвернувшись в стене. Острое плечо торчало из-под одеяла, тонкие длинные пальцы сжимали на нем ткань пижамы. Лица Сеймей не увидел, от двери были видны только черные волосы, беспорядочными прядями сбегавшие на подушку. Вся эта угловатая, болезненно сжавшаяся фигура вызвала у Сеймея такое острое чувство жалости, что он, не думая, подошел к кровати и накрыл ладонь Нисея своей рукой.
Тот подскочил, как ошпаренный, обернувшись, и со стоном застыл. Сеймей с тревогой смотрел на знакомое лицо: брови нахмурены, прикушена губа, ни тени иронии. Незнакомое выражение. Глаза блестят все сильнее – неужели заплачет?
- Ты что, Нисей?
- Спина, - зло просипел тот и осторожно опустился на кровать, - Чего хватаешь…
По тому, как медленно дышал Боец, сосредоточенно прикрыв глаза, Сеймей видел, что он пытается справиться с болью, и ждал, давая ему эту возможность. Наконец влажные ресницы распахнулись, и на Жертву глянули такие чужие, холодные, как черные зеркала, глаза, что с одного взгляда стало ясно: единственное, чего сейчас хочет Нисей – это чтобы его оставили в покое. Он не рад. Он не хочет видеть Сеймея. Он не хочет видеть никого, а Сеймея – в первую очередь. Ну нет, не тут-то было.
- Вставай, мы уходим.
- Размечтался.
- Поговорим дома.
- Я останусь здесь.
- Где твоя одежда?
Нисей молчал, глядя антрацитовыми глазами на своего мучителя. Одежда была здесь, он специально позаботился об этом, потому что ночью собирался уходить. И не успел. Но он же не ожидал, что Сеймей будет искать его, и уж тем более, что найдет… А теперь придется срочно брать себя в руки, иначе можно попрощаться не с Жертвой, а со здоровьем и с жизнью. Встряску, которую ему закатил Нисей, Аояги не забудет никогда, и никогда не простит.
Надо постараться сплавить его хотя бы на ночь, а ночью уползать. И про одежду ни слова, а то он заберет ее, и все. Что тогда – в пижаме по улицам шляться?
- Меня смогут отпустить только завтра. Встретишь меня на лимузине.
- Обойдемся без машины. Рассчитываешь, что я тебя оставлю на ночь? Значит, одежда где-то здесь.
Ччерт! Умная сволочь.
- Да и на такой кровати лежать тебе нельзя. Ты наверняка про спину врачам не сказал.
Все верно, хоть кричи: типа сотрясение мозга, потеря памяти, депрессия – да, а вот о спине медикам пришлось забыть, во избежание проволочек. Но потрясало совсем не это. Пока Сеймей шарил в тумбочке в поисках одежды, Нисей остановившемся взглядом смотрел в пространство. Нельзя лежать на такой кровати? Это что – забота, что ли?? Да нну? И он что, собирается меня дома положить? Бред. С ложечки кормить. По головке гладить. Ууууу…
Сеймей забрал вещи и поднял глаза на Бойца.
- Поднимайся. Осторожно.
- Я не пойду, Сеймей, - как можно убедительнее и ровнее ответил тот. Настолько ровно, чтобы Жертва не догадалась, как ему сейчас страшно. До мурашек на коже. Потому что это «осторожно» сбивало с толку еще сильнее, и потому что так хотелось поверить, хоть во что-нибудь… Но нельзя. Стоит придумать себе сказку, и я погиб – Сеймей растопчет безжалостно и с наслаждением. А так захватывающе кружится голова просто от того, что он рядом…
- Пожалуйста, Нисей.
Все. Можно брать меня голыми руками. Так глупо и так... нет, просто глупо. Я не могу сопротивляться ему. Остаются только слова, хоть их у меня с избытком. Не то что воли…
- Конечно, милый. Я весь твой. Пойду за тобой на край света, а еще лучше – поеду. Или, знаешь, отнеси меня на ручках, раз я тебе так нужен.
- Нужен, - невозмутимо отозвался Сеймей, и протянул руку, - Поднимайся.
Проигнорировав помощь, Нисей откинул одеяло и аккуратно встал на ноги. Нормально, вроде. Если не делать резких движений, спина только ноет, но не болит. Еще сутки-другие будет восстанавливаться, даже при бешеной регенерации Бойца. А виновник этого безобразия, как ни в чем не бывало, шагнул к Нисею, крепко взял за руку повыше локтя и скомандовал:
- Домой.

Дома. Сейчас Нисей ощущал их пристанище, как тюрьму. Оказаться здесь было минутным делом – когда перемещения освоены, в них нет ничего сложного. А вот находиться здесь было невыносимо. Пока Сеймей раскладывал на полу футон, пока помогал – действительно помогал!! – Нисею лечь, пока разогревал еду и заваривал чай, отпускать издевательские остроты еще получалось. Но когда Сеймей принес ужин и поставил на пол рядом с лежащим Бойцом, тому стало не до шуток.
Он не хотел по-хорошему. Не хотел принимать неожиданную заботу Жертвы. Потому что не верил в нее и не знал, что за ней стоит. Потому что она выбивала его из колеи и мешала прятаться за привычную маску. И Нисей не сумел сказать ничего ядовитого, просто отвернул голову от еды, а заодно и от Сеймея, опустившегося рядом.
- Не отворачивайся. Тебе надо поесть.
- Не хочу.
- Это глупо, Нисей.
- Пусть глупо. Тебе попался глупый Боец.
- Неправда. Боец и Жертва всегда стоят друг друга.
Можно было, конечно, съязвить, что Сеймей считает себя очень умным, а заодно и его, болезного, почему-то в умные записал, но сил хватило только на откровенное:
- Не хочу.
- Чего не хочешь?
- Стоить тебя.
Ну все, сейчас точно начнется. Но мне, кажется, уже все равно. Пусть бьет, кормит, насилует… Все равно.
Сеймей едва слышно вздохнул.
- Ну, не хочешь, не надо. – Не понятно, про еду, или нет… - Просто повернись на бок, ладно?
Потрясенный такой покладистостью, Нисей для разнообразия не стал артачиться, и, ошарашено глянув на свою Жертву, выполнил просьбу. Сеймей спокойно поправил одеяло и улегся рядом, за спиной, обхватив рукой вокруг талии. Хорошо, что лежу, пронеслось в голове у Нисея. А то упал бы, чего доброго…
- Сними блок, Нисей.
- Зачем?
- Тебе нужна помощь.
- Без сопливых скользко. Сам разберусь.
Напряженные плечи. Ожидание удара.
- Хорошо. Скажи только – а зачем ты его поставил?
Молчание. Упрямое и замкнутое, агрессивное.
- Пожалел меня?
Рывок. Вскрик.
- Да! Достал, Сеймей! Отцепись!
Спину снова прострелило до слез, но это ерунда по сравнению с идиотскими вопросами. Акаме сидел на футоне и через плечо смотрел на свою Жертву шальными глазами.
- Ложись, - Сеймей легонько потянул его вниз за рукав пижамы, приподнявшись на локте. – Если будешь так дергаться, спина не восстановится еще долго.
- Да плевать мне на спину! И на тебя плевать! Мне только хуже было от твоих истерик!
- Ложись. Пожалуйста.
- Черт с тобой, - огрызнулся устало Нисей и лег. Сеймей немедленно обнял его снова.
- Но сейчас-то я спокоен. Сними блок.
Ужасно хотелось плакать. Ну что пристал? Что еще от меня нужно?
- Нисей.
- Да что?!
- Впусти меня. Я хочу помочь. Ты мне нужен.
Нисея затрясло. Если сейчас он снимет блок, Сеймей все поймет, ВСЁ. Потому что осталась только совершенно обнаженная, звенящая правда. Глупее шага не придумать, но последняя защита летит к чертям, и именно потому, что он не ломится силой в душу, как вломился в тело, а просит. Не приказывает ведь, просто просит и ждет. Скотина…
- Ладно. Ты сам хотел.
Получай. Вместе с болью, раздирающей сердце, с обидой, скрутившей внутренности в тугую спираль. С острыми, колючими осколками страха и волнением, до удушья сжавшим горло. Со всей безнадежностью и отчаянием. Целый океан горя. Это все тебе, моя Жертва. Тебе, моя любовь. Прости.
Сеймея тряхнуло, как будто об него разбилась огромная мощная волна, окутала, поглотила. Но он устоял, только задышал глубоко и ровно, чтобы не сбиться, не захлебнуться, не утонуть… Сколько единства и смысла, и сколько свободы жить, вот так, вместе. Даже боль, пронизывающая каждую частицу души, кажется сладкой с тобой… Счастье мое…
- Прости, - Сеймей сильно и осторожно сжимает объятия.
Теперь уже трясет обоих. Но Нисей не чувствует этого, он воспринимает лишь, как, сметая все страхи и дистанции, обиды и недоверие, в него вливается горячий поток такой родной, такой целительной Силы… Такая только одна на свете. И сейчас только ему, только для него, непостижимо и абсолютно реально…
- Ты мой, Нисей. Мой Боец, моя половина… Так трудно было понять, насколько ты мне нужен. Надо было потерять тебя и снова найти…
Сеймей целует затылок и плечо, проводит горячими губами по шее, отодвинув черные пряди. Ведет ладонью по груди к животу… И дрожит, дрожит так же, как его Боец, задыхается, едва справляясь с накрывшим их резонансом.
- Я не могу потерять тебя… Не уходи… и не прячься.
- Куда я денусь, - всхлипывает Нисей, запрокидывая голову, подставляя под поцелуи приподнявшегося Сеймея лицо.
Волна эмоций несет их все дальше, с ураганной силой, с бешеной скоростью, лишая возможности остановиться или передумать… Поцелуй в губы – как вспышка шаровой молнии. Нисей стонет и пытается повернуться на спину – уже ничего не болит, уже ничто не важно, кроме стремления слиться воедино, принять, обрести, отдать…
- Нет, Нисей…
Срывающийся шепот заставляет откровенно вскрикнуть:
- Почему?
- Я не хочу тебя калечить, - поцелуй. – Сначала поправься, - рука Сеймея опускается по вздрагивающему, напряженному животу. – У нас впереди много времени…
Поцелуй. Пальцы отодвигают ткань и обхватывают твердый горячий член. Нисей теряет дыхание, а Сеймей со стоном упирается лбом в его голову. Поначалу легкие прикосновения быстро набирают темп. Сеймей прижимает к себе гнущееся в его объятиях тело, жалея, оберегая, стараясь контролировать непроизвольные рывки… И кричит, задыхаясь, вместе с Нисеем.
Вытирает руку и легко проводит пальцами по приоткрытым, вздрагивающим губам. Целует – медленно и сильно…
Благодарно? С ума сойти… Нисей распахивает потрясенные глаза.
- Как спина? – в тихом голосе слышна улыбка.
- Не знаю… Вроде нормально.
- Молодец.
- Ну прямо как после боя, - теперь улыбается и Нисей.
- Да уж похлеще вышло.
- И ты?
- И я.
- Всегда свое возьмешь, не упустишь, - Нисей усмехается и осторожно отводит челку, падающую Сеймею на лоб. Тот чуть хмурится и прижимает его ладонь к своему виску.
- Ты сказал, что никуда не денешься.
Кивок. Глаза в глаза.
- Потому что я не пускаю?
Нисей смеется и вырывает руку.
- Не пускаааю… Да хоть бы и отпустил, я теперь не отстану. Кто ж знал, что у тебя такие сексуальные таланты!
- Не отстанешь? – Сеймей грозно нависает, щекоча горячим дыханием еще влажные губы.
- И не проси, - шепчет Нисей, чуть приподнимая навстречу голову, и получает такой поцелуй, что немедленно забывает о всякой иронии. И напрасно.
- Тогда приступай к еде, - первое, что он слышит, снова начав дышать.
- Ааа, так все это было только для того, чтобы я не умер с голоду?
- Конечно. Я в душ, и чтобы, когда вернусь, все было съедено.
- Но все остыло!
- Сам виноват.
Да, улыбнулся Нисей, садясь и беря палочки. Когда есть что-то незыблемое, можно считать мир стабильным.
- Только чай пить не вздумай. Я сделаю горячий! – донеслось уже из ванной.
Ну вот! Нисей хихикнул и принялся за еду.

Эйфория потихоньку угасала.
Все гораздо лучше, чем можно было ожидать. Похоже, мою Жертву пробило на необходимость общения, и он изменил его. Ему сейчас хорошо со мной, это очевидно. Когда он так себя ведет, у меня просто сносит крышу, я теряю способность притворяться. Он совсем другой. Но надолго ли?
Перемены так неожиданны, что ставят в тупик.
Что будет дальше? Теперь Сеймей знает наверняка, что я не могу противостоять ему. Ну, я-то это и раньше знал, а вот он ознакомился только сейчас. И еще знает, как в любой момент сорвать с меня маску. Искренность, терпение, ласка – и он может вить из меня веревки. А это уже новость и для меня… Так неужели он не будет пользоваться этим знанием?
С другой стороны, он теперь понимает, что я нужен ему больше, чем он думал. Что, когда больно мне, больно и ему. И что он будет делать? Танцевать на краю, играя на чувствах? Превратит наше общение в постоянный поединок кто-кого? Или постарается наладить равновесие?
Во всяком случае, пока у Сеймея настроение хорошее, надо постараться вести себя с достоинством и не пасовать, чтобы на будущее он был уверен, что я его знаний обо мне не боюсь. Тогда остается хоть какой-то шанс.
Только вот легко принять такое решение на словах – не пасовать! На деле это может оказаться гораздо труднее. Совершенно не представляю себе, что он может выкинуть дальше…
Когда Сеймей вышел из ванной, Нисей уже лежал на спине, рассеяно наматывая на палец прядь волос. Забрав пустую тарелку и послушно не выпитый остывший чай, Сеймей отравился на кухню. Нисей проводил его задумчивым взглядом.
Какой он спокойный и умиротворенный, просто не верится. Как будто думает не о посуде, а о чем-то другом. Что бы это было? Даже подумать боязно. Он же ненавидит возиться с едой и тарелками. Всегда, когда его к этому что-то вынуждало, это отливалось на мне в полный рост. А теперь?
Сеймей поставил на пол небольшой керамический чайник и две чашки.
- Пусть заварится. Подвинься, - он улегся на живот рядом с Нисеем, подперев руками голову.
Интересно, о чем мы сейчас будем разговаривать?
- Скажи мне, тебе ведь не нравится Рицка?
Вот, я так и знал. Хорошее время кончилось. Попробуем ответить честно, но осторожно.
- Да почему. Он нормальный мальчишка – замкнутый только и вспыльчивый.
- Плохо ты его знаешь, а потому недооцениваешь. Его выходка с поединком была, надо признать, очень и очень неглупой. Она заставила меня думать, хочу я того или нет. Помнишь, он тогда сказал, что мы чужие? И ты поэтому пропустил удар.
Ну, не только поэтому. Но промолчим.
- Когда люди чужие, им трудно верить в то, что они нужны друг другу. И черпать силу в том, кому ты вряд ли нужен, действительно невозможно. «Сомнение рвет душу на тысячи осколков», это правда.
Ни фига себе… Ты точно хорошо подумал на эту тему…
Нисей нахмурился.
- Все верно. Мальчик молодец. Только вот могло бы и насмерть разорвать, удар-то был как надо.
- Нет. Удар был четко выверен и убить тебя не мог.
- Откуда ты знаешь?
- А когда я на Рицку орал за удар по тебе, выяснилось, что он отдал приказ бить не насмерть. Только тихо, чтобы я не слышал.
Орал на брата из-за меня?? В голове что-то странное творится. То ли у него, то ли у меня.
- Он хотел, чтобы я боялся тебя потерять. И наглядно показал, почему это может случиться. Чужие… Расскажи мне о себе, а, Нисей?
- Что рассказать?
- Все, что сможешь. Я же о тебе ничего не знаю – только то, что ты сирота, и ушек у тебя уже нет. Что с тобой было до нашей встречи?
Ничего я уже не понимаю. Это он не хочет больше быть чужим?
Нисей резко сел и принялся наливать чай, пытаясь оттянуть время.
- Смотри, как ты свободно двигаешься. Спина прошла?
- Прошла, - Боец удивленно пожал плечами, - ты хороший доктор.
- Это не я, это мы. Так ты расскажешь?
- Ладно, - помолчав, угрюмо буркнул Нисей, сжимая ладонями чашку.
- Вот уж не думал, что когда-нибудь буду этим делиться, тем более с тобой, – его голос звучал непривычно глухо. – Я был единственным ребенком в семье. Не могу сказать, что мы всегда ладили – я не самый послушный на свете мальчик, но мне тогда было хорошо с ними. Отец всегда был с норовом, не заскучаешь, а мама – очень веселая, мы с ней острили, смеялись, подтрунивали над серьезностью отца. А потом она заболела, и стало не до шуток. Похудела, погрустнела. Не знаю, что это было, что-то с кровью, я до последнего не верил, что это… насовсем. Всё старался покормить ее чем-нибудь, порадовать. Она улыбалась мне, и я надеялся. Но через год она умерла.
Нисей помолчал и отхлебнул чая. Сеймей не мешал рассказу, только осторожно перевернулся и сел за его спиной.
- Я плохо ее смерть перенес. Учиться почти бросил на фиг, со всеми друзьями перессорился. Ну, маленький был, что взять с ребенка в десять лет. Да все равно потом пришлось за ум браться, когда понял, что на отца надежды никакой – он меня утешать не собирался. Года три он спивался, как дело делал, а я шатался по улицам, чтоб под горячую руку не подвернуться. Так и не подружился больше ни с кем, зато научился драться. И, когда отец как-то все-таки полез с кулаками, я так ответил, что мало не показалось. А он меня тогда продал, как только протрезвел.
- Что сделал?
- Продал. За долги, в подпольный хост-клуб.
Сеймей несмело положил руки на плечи своего Бойца, но тот напрягся, будто вмиг окаменев, и горячие ладони тут же отпустили его.
- Вот об этом рассказывать желания у меня точно нет, ты уж извини.
- И не надо, - голос Сеймея прозвучал совсем тихо. – А дальше?
- Дальше… Там я свою первую Жертву и встретил. Он меня оттуда забрал – выкупил. И денег не так уж много заплатил, потому как я ох не особо к клиентам радушный был. У него Боец погиб, и психика, мягко говоря, пострадала. Когда в депресняк заваливался, сладу с ним не было никакого. Но когда нет, он меня учил, заботился, даже баловал. Я всегда знал, что чужое место занял, и не мне все это на самом деле, а тому, потерянному, только все равно привязался. И все равно ничего хорошего из этого не вышло. Когда ушки мои у него остались, как подменили человека. Долго я измывательства его терпел, но когда он мне ляпнул, что я за деньги, как шлюха, любовью расплатился, я плюнул и ушел. И Связь оборвал, одним махом. Хоть и знал, что рискую. Но обошлось, Связь не такая сильная была, как… Не сильная, в общем. Болел, правда, потом долго. Потом бродяжничал. Здесь уже в интернат вписался, чтоб учиться все-таки. А то надоело полы мыть и приставания всяких козлов терпеть. А потом тебя встретил.
Нисей замолчал и осторожно поставил чашку на пол. Обернулся исподтишка посмотреть на реакцию Сеймея и испуганно замер. Тот лежал на боку, слегка подогнув колени и обхватив себя за плечи. С закрытыми глазами и таким лицом… Как будто его изо всех сил двинули в подвздох. Ох я, кретин! Связь! Надо было поставить блок, а я не сообразил, придурок… Нисей стремительно наклонился и мягко потряс свою Жертву за локоть.
- Сеймей, эй… Да ладно тебе – что было, то прошло, не бери в голову…
Зажмуренные глаза медленно открылись, и ладонь, дрогнув, накрыла его руку.
- Я хочу поцеловать тебя, Нисей.
Боец распрямился.
- Не стоит. Жалость мне ни к чему, - он осторожно высвободил кисть. – Я справился. Знаешь расхожую поговорку: всё, что не убивает, делает нас сильнее. Так что давай просто оставим эту тему. Ты попросил – я рассказал. И хватит об этом.
- Опять убегаешь, - негромко отметил Сеймей.
- Налить тебе чаю? – Нисей проигнорировал реплику, – Правда, он опять остыл…
- Не надо. Я сейчас встану, раз уж с чаем сегодня такое невезение, - Сеймей напряженно улыбнулся.
- Лежи уже, - ворчливо отозвался Нисей, поднимаясь, - сам заварю, считай, что моя очередь.

Сбежал, думал Нисей на кухне, вытряхивая чайник. Герой. Как будто от него можно убежать. Как будто он не продолжит разговор, если хочет этого. А я не хочу. Разоткровенничался, как дурак. Но я же не предполагал, что это его так заденет. Словно ему не все равно.
Чай просыпался на стол, почти миновав горлышко чайника. Что ж я так распсиховался-то: сердце стучит, как сумасшедшее, и руки трясутся. Это я так нервничаю, или он? Или оба вместе? Он – точно. Я же чувствую, что он не успокоился, просто старается сдержаться, потому что я его оттолкнул. И ведь не обиделся и не разозлился! Определенно есть от чего распсиховаться. А вдруг ему и правда не все равно? Черт, я почти готов ему поверить! С огнем играю…
Нисей поймал покатившуюся по столу крышечку и накрыл чайник. Перевел дыхание и решил: надо срочно сбить Сеймея с этой темы. Задам ему вопрос, на который он точно станет отвечать – о чем-нибудь, что у него получилось. Он ответит, я послушаю, и успокоимся оба. И спать. На сегодня хватит.

Сеймей ждал его, сидя на футоне. Принял из его рук чайник, и, поставив подальше, без разговоров уложил Нисея лицом к себе. Обнял, прижал. Внешне спокоен, но руки держат так сильно, что в пору задохнуться. Не надо молчать, надо говорить что-то. Что-нибудь нейтральное, что заставит отвлечься от этой звенящей близости, от этих горящих глаз, которые, кажется, видят насквозь…
- Я тут тебе целую сагу рассказал, теперь твоя очередь. Ответишь на мой вопрос?
- Отвечу. На любой.
Вопрос, вопрос…
- Как ты меня нашел?
- Пошел к Соби и попросил помочь.
Осечка. Я явно спросил не о том. Вместо того, чтобы успокоиться, Нисей теперь едва сдерживает дрожь, палящее пламя разгорается в груди.
- И он согласился?
- Как видишь. Взамен я оборвал с ним Связь, - голос Сеймея хриплый и неровный.
Быть того не может! Чтобы Сеймей отправился на поклон, и не к кому-нибудь, а к Соби… Да еще отпустил его, чтобы вернуть меня? Невозможно!
Но Жертва, не отрываясь, упорно смотрит в изумленно распахнутые глаза Бойца.
Правда! Я точно знаю, что это правда! Он действительно поступил так!
В груди Нисея все плавится, бушует, как раскаленная лава. Не справиться, не утерпеть, не сдержаться… Он закусывает губу, несколько раз судорожно втягивает воздух и тихо произносит:
- Сейчас я что-то скажу тебе, Сеймей.
- Скажи, я жду.
Акаме зажмуривается изо всех сил.
- Я люблю тебя.
Губы Сеймея уже касаются его, но Нисей захлебывается словами:
- Люблю как ненормальный, так сильно… черт, до одури. До слез. До потери чувства самосохранения. Я же не знаю, что на тебя нашло! Не могу понять, что происходит и чем обернется. И все равно раскрываюсь, как дурак – это сильнее меня. Но ты, пожалуйста, помни, что если ты… я тогда Связь оборву, Сеймей. Сдохну, а…
Сеймей прижимает Бойца еще сильнее, и слышит бешеный грохот сердца. Целует. Я никогда не оправдывал его хороших ожиданий, только плохие. И вот сейчас он даже не ждет, что я отвечу. Не верит мне.
- Молчи. Ты правда ничего не понял, но я объясню, - Сеймей приподнимается над разметавшимся Нисеем, - Только ты смотри мне в глаза, мне нужно их видеть.
Он набирает побольше воздуха и начинает говорить, стараясь высказать сразу все, так, чтобы было понятно, так, чтобы Нисей поверил.
- Да, я просил о помощи Соби, и не считаю это унижением. После того, как ты закрылся от меня, в одно мгновение изменился мой мир. Прежде существовал только я один, а все остальные обеспечивали мои потребности. Бойцы – потребность во власти и превосходстве, Семь Лун – потребность в деятельности, Рицка – потребность в любви, гарантированной и безопасной. Но ты ушел, и в мире образовалась дыра, сквозь которую вылетел со свистом весь воздух, необходимый для жизни, и все потребности потеряли смысл. После поединка, когда ты не приходил в себя, было то же самое, но гораздо слабее. Тогда я испугался и разозлился. А теперь… по сравнению с этой пустотой просить кого угодно вернуть мне тебя – это так мало. Тем более Соби. С ним я когда-то поступал не многим лучше, чем с тобой, и он в праве знать, что между нами происходит.
- Что происходит? - шепчет Нисей, неотрывно глядя в напряженное лицо над собой.
- Я изнасиловал тебя. Ты сходил с ума, а я не мог понять, почему тебе так больно. И мне. А потом ты оградил меня от этого, и я почувствовал, что умираю. Умираю от страха за то, где ты и что с тобой. От страха потерять навсегда тебя и твою любовь. Потому что только любовь могла заставить тебя защитить меня от своей боли.
- И ты что, сказал все это Соби??
- Большую часть он и сам понял – не дурак. Я пришел к нему без ушек искать сбежавшего тебя. Рицка не понял. А Соби не маленький. Но я все равно сказал ему… сказал то, что сейчас скажу тебе.
- Скажи, - Нисей всё еще смотрит на свою Жертву, но почти ничего не видит, потому что слезы застилают глаза, льются непрерывным потоком, стекают по вискам, - Скажи, я жду.
- Я люблю тебя.
Сеймей вытирает слезы с глаз Бойца, и Нисей снова ловит его горящий, как в лихорадке, взгляд.
- Люблю не как свою вещь. И не как часть себя. Просто тебя люблю, понимаешь? Не по какой-то причине, не за что-то конкретное, без поводов и мотивов, просто люблю, и все…
Нисей обхватывает его лицо горячими ладонями:
- Испугался?
- Да. Сначала да. Твоей власти надо мной, своей беспомощности. Я всегда считал, что любовь делает человека слабее. Но ты доказал мне обратное. И когда ты выставил свой блок, страх потерять тебя стал в миллион раз сильнее, чем все остальное. Ты сделал это, и ничто лучше не объяснило бы мне, какой ты.
- Какой? – Нисей слушает так, будто жадно дышит после удушья, смотрит, как после тысячелетней разлуки, впивается пальцами в плечи Сеймея, точно пытается удержаться над пропастью.
- Гордый. Самодостаточный. Умный. Сильный. Любящий. Отчаявшийся. Любимый. Мой.
Глаза Нисея медленно закрываются.
- Врееешь…
- Люблю. Поверь мне… Мне так нужно, чтобы ты поверил!
Сумасшедший поцелуй обжигает губы огнем, болью, неистовством. Уже не просит – требует, так знакомо, по-сеймеевски, целиком.
- Я верю.

Соединяются тела, плавясь в полыхающем пламени. Стираются границы личностей. Теряются временные рамки. Есть только два мира, слившиеся в один.
Понимание. Единство. Экстаз.
Так вот как это должно быть, Beloved Нисей.
Так будет всегда, Beloved Сеймей.
Beloved, я верю.

@темы: творчество